История страстей вокруг Ненецкого Рыбакколхозсоюза подошла к своему логическому завершению. Начавшись как полный будоражащих воображение подробностей детектив, пройдя череду судебных тяжб и всяческих леденящих кровь уголовных обвинений, она на финише обернулась откровенным фарсом. Точнее, даже не фарсом, а ставшей криком изболевшейся души обнародованной кляузой, читать которую нельзя без отвращения. Будто долго назревавший нарыв прорвался и полез из горячечного мозга зловонный гной.

Черный передел.
Детективную составляющую можно обозначить модным нынче словом «рейдерство», которое частенько звучит в телевизионных сюжетах, где то или иное лакомое предприятие захватывается новыми собственниками. Причем в ход идут все дозволенные и недозволенные методы – судебные и налоговые «наезды», силовой захват директорского кабинета, сетование на несовершенство законодательства и торжество демократии «по понятиям». Однако, при попытке прибрать к рукам Ненецкий Рыбакколхозсоюз, коса, что называется, нашла на камень. Колхозная собственность не передается из рук в руки простым начальственным приказом – все решают сами колхозники, а им делиться с пришельцами ну никак не хотелось. Это и понятно, ведь все эти тяжкие годы рыболовецкие хозяйства, в отличие от тысяч развалившихся и распроданных по всей стране и в самом округе, продолжали работать и кормить своих работников. Кто же сам себе враг – менять надежное шило на сомнительное мыло? Вот и решила некая «инициативная группа» применить технологии, прижившиеся на Большой земле – то самое рейдерство.

Схема не особо сложная – находят несколько недовольных членов колхоза, правоохранительные органы загружаются мнимым компроматом и под этот шумок в руководящее кресло усаживают своего директора, который тут же принимается делить обретенное имущество со своими хозяевами и подельниками.

Но то, что обычно без особого труда «прокатывает» в больших городах, на ненецкой земле закончилось унизительным для инициаторов провалом. Масть, как говорится, не пошла. Прямо, как в анекдоте:

Сидят на краю огромного поля два украинских дядьки, пьют горилку, закусывают салом, розмовляют за жизнь. А над полем летает «кукурузник», опыляет растения. Вдруг самолетик начинает дергаться, глохнет и начинает падать, в конце концов врезается в какой-то сарайчик на краю поля.
- Бачь, Мыкола! – говорит один из дядек.
- Ну, шо казать – яка держава, такий и теракт! – отвечает ему другой.

Эксцесс исполнителя.
Таким термином называют неудачу, связанную с некомпетентностью или глупостью того, кому непосредственно поручено дело. Так произошло и в нашем случае. В роли исполнителей вдруг очутились довольно-таки своеобразные фигуры – Николай Безумов и Владимир Коровин. Уже один этот выбор предопределил провал рейдерской атаки. Ну, право слово, какие же из них «авторитеты» в краю, где каждого знают как облупленного! 
Конечно, какой-то шанс у них еще был, да только с наскока не получилось. Однако, процесс уже набрал определенную инерцию, так что надежда еще теплилась. Но самостоятельно марионетки стали дергаться как-то бестолково. Процесс, вдалбливаемый революционным гимном, где «кто был никем, тот станет всем», пошел наперекосяк. Да и мог ли он быть другим?

Николай Безумов родился в селе Великовисочном, вся жизнь – как на ладони у земляков. В школе Коля умом не блистал, знаниями не увлекался – еле перебивался с двойки на тройку. Друзей не имел, как не видно их и сейчас. А характеристику после окончания школы получил такую, что даже в ПТУ его отказались принимать. Тут Колина мама Клавдия Давыдовна пошла в школу просить за сына. Дело было летом и исполнять обязанности директора школы осталась на время Алефтина Андреевна Дитятева, мама Алексея Алексеевича Дитятева. И уговорила ее Колина мама убрать самые отрицательные моменты. Та из сердобольности согласилась.

Вот уж воистину: не делай добро – не получишь зла в ответ.

У Николая Безумова работа в родном колхозе после службы в армии не заладилась – лень и непомерные претензии сразу сделали его изгоем в коллективе. Через пару лет его попросту попросили уйти по-хорошему. Ушел Коля, но злобу на начальство, не дающее расслабляться в рабочее время, затаил. Злоба эта находила все новые поводы. К примеру, колхозникам разрешалось пользоваться мастерскими для ремонта личной техники. Очень обиделся Николай, когда ему запретили пользоваться на халяву колхозным имуществом. Еще один повод для обиды – когда погнали его с колхозных тоней, где он приспособился было браконьерничать. Ну, прямо никакой жизни не стало.

В 1992 году попробовал себя Николай Безумов на ниве коммерции. С помощью шурина Евгения Берлякова, бывшего тогда председателем колхоза, открыл в селе магазин. Жить бы ему и процветать, тем более при поддержке родственника, да оказалось, что организаторских качеств у него никаких нет. В то время, как все известные ныне в округе предприниматели успешно расширяли свой бизнес, наш деятель умудрился прогореть за пару месяцев. Поработав достаточно долго кочегаром в местных котельных, стал Коля неизвестно как сотрудником охотинспекции. Тут уж ему удалось потешить свое самолюбие. Односельчан он пытался строго преследовать за малейшее нарушение, а сам, говорят, стрелял любую дичь когда, где и сколько хотел. Такой, мол, хозяин-барин. Ощущение власти пьянило не хуже вина.

Вечный неудачник.
Поворотным моментом в судьбе вечного неудачника стали выборы в депутаты только что образовавшегося Заполярного района. Данную структуру поначалу никто всерьез не воспринимал, потому и нормальных конкурентов у кандидата Николая Безумова не нашлось. Была у односельчан и такая мысль – выберут его и уедет из Виски. Но Николай Безумов воспринял свое депутатство как звездный час. Тут же преисполнился неимоверной важности и амбициозности. Поначалу даже попробовал поставить на место местную администрацию. Врывался в кабинеты, «открывая двери ногой», требовал каких-то непонятных отчетов и предоставления всех документов. И очень оскорбился, когда получил от ворот поворот.

Эти претензии и сподвигнули его искать возможности занять пост председателя колхоза им. Ленина. Покрутившись в коридорах власти в Нарьян-Маре, он набрал всевозможные домыслы о действующем председателе Александре Дитятеве и предложил колхозникам себя на его место. Каково же было его удивление, когда собрание СПК даже не приняло его в члены колхоза – слишком хорошо знают здесь Колю. Не прибавило ему популярности и то, что агитировать людей он пытался, судя по разговорам, с помощью хитрой уловки – собирая их якобы для продления охотничьих билетов, хотя к охотинспекции давно уже никакого отношения не имел. В конце концов, в одной из деревень его просто вышвырнули с позором. Остается пожалеть, что нет у нас американского обычая мазать мошенника дегтем и, вываляв в пуху, на шесте выносить из населенного пункта.

Тогда в ход был пущен компромат. Забросив все свои депутатские дела, Николай Безумов стал атаковать прокуратуру, милицию, налоговую службу и другие проверяющие органы заявлениями о том, что колхоз и весь Рыбакколхозсоюз проворовался и погряз в махинациях.
Десятки окружных инстанций месяцами дотошно проверяли эти измышления, но так ничего заслуживающего внимания не обнаружили. «Продались!» – решил Николай Безумов. И послал те же доносы в Мурманские инстанции, результат был тем же. «И здесь все куплено!» – сделал вывод кляузник.

Жестом отчаяния можно считать публикацию в скандальном издании, где уже не реальные обвинения предъявляются руководителям Рыбакколхозсоюза, а собраны самые грязные и лживые сплетни. В бессильной злобе хотя бы напакостить решил напоследок рейдернеудачник. Думается, сильно упал он и в глазах своих закулисных хозяев, поставивших на эту очень уж серую лошадку.

Бледно выглядит Коля и по результатам судебных заседаний, где ему пришлось держать ответ за вранье в статье «Пришло время перемен». С помощью адвоката ему удалось вывернуться, представив дело так, что на самом деле никаких порочащих фактов он не сообщал, а только высказывал личное мнение. А личное мнение по закону суду не подлежит. Однако даже такая позиция не «прокатила» по двум эпизодам, где Николай Безумов был уличен в явной лжи. Наш гуманный суд обязал его публично опровергнуть перед колхозниками распространенное вранье. Разумеется, Коля извиняться не спешит, бегает от судебных приставов, за что и был подвергнут штрафу. Попытки оправдаться в новой статейке – очередная ложь, как и все остальное, где даже очевидные факты извращены и ситуация поставлена с ног на голову.

А когда в суд обратился колхоз им. Ленина, в возбуждении уголовного дела против клеветника было отказано на том основании, что Николай Безумов заявил следователю, что он «добросовестно заблуждался», говоря о незаконной продаже судна «Ивангород», не имея никаких доказательств.

Ничего, кроме презрения, у большинства земляков этот краснобай и баламут не вызывает. Охотно поддерживают его лишь несколько родственников, с которыми Коля пообещал поделиться колхозными миллионами. Подтверждением тому может служить и полный провал Николая Безумова на недавних муниципальных выборах. Так что, «кто был никем», «никемом» и останется.

Два сапога – пара.
Вторая действующая на сцене фигура, Владимир Коровин, не столь колоритна. Знают его в Великовисочном гораздо меньше, при этом ничего хорошего про него сказать не могут. Разве что жена и ее родня, хотя и здесь есть много поводов для сомнений.

Проработал он в колхозе всего пару лет на сенокосе и вывозе силоса. Ни славы, ни богатств, естественно, не снискал и отправился попытать счастья в Мурманск. Сначала поплавал матросом на рыболовецком траулере, но тяжелый труд пришелся ему не по вкусу. И дальше целых пять лет Владимир вообще перебивался случайными заработками, жил на содержании пожилой мамы, которой приходилось вкалывать в Мурманске на нескольких работах. Наконец, в 1998 году Коровину вроде бы улыбнулась удача – Алексей Николаевич Дитятев взял его на службу в качестве снабженца, причем не ради каких-то особых деловых качеств Владимира, а из-за уважения, которое он испытывал к покойному отчиму Вовы.

Здесь Коровин постарался развернуться не только по основной работе, но и в качестве коммерсанта. Поначалу дела вроде бы стали налаживаться. Для судов колхозного флота он занимался поставками мелкого палубного оборудования, спецодежды и прочих принадлежностей. Однако очень скоро такие доходы показались ему недостаточными. Сперва он попробовал заломить цены на свой товар вдвое против обычных, мотивировал это тем, что он, мол, свой, земляк, и вправе рассчитывать на особое отношение. Естественно, от его услуг Рыбакколхозсоюз отказался.

На следующие два года Коровин исчезает из поля зрения. Сведущие люди рассказывают, что попытал счастья Володя в лесном бизнесе в Архангельской области. Говорят, что сильно прогорел и остался многим должен довольно крупные суммы. Передают, что до сих пор его разыскивают пострадавшие от темных дел горепредпринимателя. А сам он снова вернулся к рыбакам, надеясь поправить свои дела там, где у него хоть что-то получалось. Неудивительно, что уже тогда в голове Владимира Коровина стали возникать все более грандиозные идеи. Он предложил руководству рыбаков монополизировать поставки муки и другого продовольствия в села округа, обещал какое-то супероборудование для переработки молока, а то изобретал разные финансовые схемы, чтобы «прокручивать» колхозные деньги. И тут понимания не встретил. Попытка взять круглую сумму в долг тоже успехом не увенчалась.

Зато удалась другая комбинация. Шурин и тезка Коровина Владимир Безумов, работавший тогда в Мурманске на флоте, женился и переехал в Нарьян-Мар, а мурманскую квартиру поручил продать Владимиру Коровину, пообещавшему найти покупателя побогаче. Квартиру Коровин продал, а вот деньги родственнику не отдал, заявил, что вложил их в дело. Тот до сих пор их дожидается. Не на эти ли деньги печатался «Рыбак Заполярья»?

Да и сам Владимир Безумов оказался не лыком шит: взял в колхозе ссуду на покупку квартиры да и не вернул. И возвращать не спешит. Словом, та еще семейка. Следом обратно в Ненецкий автономный округ двинул и Коровин. Охотно делился планами, что с его-то опытом и умением запросто найдет непыльную работу среди темных туземцев. Ну, а на крайний случай, если сразу такой работы ему не предоставят, придется, мол, поработать председателем колхоза. На худой, как говорится, конец. Еще бы, ведь, как и Остап Бендер, он любит рассказывать о своих достижениях на ниве образования. Не стесняясь, на полном серьезе утверждает, что закончил в Питере высшее мореходное училище. А то, и того хлеще, – представляется кандидатом каких-то там наук. Возможно, это и может произвести впечатление на свежего человека, однако же в Великовисочном прекрасно знают, что в свое время Владимир Коровин с трудом закончил восемь классов и аттестат зрелости за среднюю школу в смутные времена ему просто-напросто сделали все те же родственники. Если и есть у него какие-то другие «корочки», то явно куплены они в питерском переходе метро в те же смутные времена.

Дальше – больше. Доходы Рыбакколхозсоюза, видимо, не давали ему сна и покоя, а честным путем подключиться к их распределению в свою пользу не находилось. Тогда новоявленный комбинатор просто и прямо заявил Алексею Дитятеву, что он... «располагает на него компроматом и потребовал за молчание миллион долларов», – так это прозвучало в официальных милицейских проверках. Помните, как в книжке «Золотой теленок» Паниковский бегал за Корейко: «Дай миллиончик, дай миллиончик, у тебя много миллиончиков». Но, как видно, «грехи» председателя Рыбакколхозсоюза на такую сумму не тянули. Поэтому, пришлось опустить планку до миллиона рублей. Но и этих денег, понятно, не получил. Поневоле вспомнишь притчу о змее, которую по неосторожности пригрел на груди сердобольный человек.

Терпение комбинатора лопнуло. Он решил расправиться с «жадной акулой» рыболовецкой промышленности, который не хочет «отстегивать братве по понятиям». И здесь он стал достойным партнером для сгорающего от амбиций Николая Безумова. Или их обоих очень кстати нашли закулисные кукловоды всей этой истории. Как в песне Макаревича: «Ах, до чего порой обидно, что хозяина не видно – вверх и в темноту уходит нить».

С помощью своих «источников» в Мурманске и Великовисочном он собрал все слухи, что-то исказил, что-то домыслил сам, сагитировал родственников – членов колхоза, других просто обманом вовлек в свои делишки – и машина войны компроматов завертелась. Тут уж впору вспомнить заветы рейхсминистра пропаганды Геббельса: «Клевещите, клевещите как можно больше – что-нибудь да останется». Не сработало. Все-таки место да и времена совсем другие.

Не знаю, во сколько обошлась эта война колхозам, сильно потратившимся на все эти тяжбы, но, видимо, все же меньше просимого миллиона. Да и теперь все документы находятся просто в идеальном состоянии. Так что свои плюсы здесь видят, а вот те, кто потратил немалые средства, безуспешно пытаясь захватить колхозное имущество, явно потратились зря. Кроме сомнительного чувства удовлетворения от самого процесса сотворения пакости, никаких дивидендов они не получили. Да и не получат.

Семейный подряд.
Несколько слов необходимо сказать еще об одной действующей фигуре этой истории. Причем, фигуре в основном закулисной. Колхозники и прочие селяне не раз удивлялись, что Коровин и Безумов, которые обычно не в состоянии внятно объяснить самые простые вещи и отличаются лишь пустословием, затеяли такую сложную комбинацию, шлют грамотные бумаги во все инстанции и даже печатают что-то читаемое в разных газетенках.

Все становится понятным, если вспомнить о Евгении Берлякове – шурине Николая Безумова и свояке Владимира Коровина. Вот он-то мужик сообразительный, да и опыт руководителя имеет. За всеми действиями родственничков угадывается его непосредственное участие. Ему бы, казалось, и карты в руки, тем более, что мнит он себя первооткрывателем идеи объединения ненецких рыболовецких колхозов.

Но стать главной действующей фигурой мешает ему старая известная русская болезнь – пристрастие к выпивке, да неважная репутация у земляков. В свое время ветеринар Берляков приехал поработать по договору в Виску, а в 1988 году уже стал председателем колхоза в Андеге.

Тут его организаторские способности и продуцирование идей свелись к тому, что он стал очень поспешно продавать направо и налево колхозное имущество, даже участок Нарыгу умудрился сбагрить Ненецкой нефтегазоразведочной экспедиции. «А последнего коня из деревни Нарыга вывез на вертолете за колхозный счет в подарок тестю в Виску», – до сих пор судачат бывшие колхозники. Эти его действия не остались незамеченными руководством и в 1992 году глава Архангельского Рыбакколхозсоюза Дмитрий Волынец прислал комиссию, которая раскрыла все эти безобразия. Зарвавшегося председателя тут же решили снять с работы. От позорной отставки спасло его то, что удалось уволиться на пенсию по инвалидности.

Далее Евгений Берляков подвизался на нескольких должностях в округе – в управлении сельского хозяйства, в теплицах, но везде упомянутые выше деловые и личностные качества не позволяли ему долго задерживаться – очень скоро его просили уйти по-хорошему. Забавный факт – в одном из заявлений на имя начальника сельхозуправления В.И. Янзинова он написал: «прошу уволить меня по вашему желанию».

В конце концов, Берляков обосновался уже надолго в отделе статистики при архангельском департаменте. Зарплата у него здесь, по нарьянмарским меркам, более, чем скудная. Потому, видимо, и прощаются периодические загулы и оформленные на работу, но реально не работающие родственники.

А когда Безумов с Коровиным затеяли свои боевые действия против рыбаков, решил, видимо, Евгений Берляков тряхнуть стариной, вспомнив старые обиды и свою несостоявшуюся карьеру. Хоть душу отвел, потешил самолюбие и ощутил какую-никакую значительность.

Жаль, что в этой скандальной истории приняла активное участие баба Клава – мать Николая Безумова и теща Владимира Коровина и Евгения Берлякова. Всю жизнь она добросовестно проработала в колхозе, прожила достойную жизнь, заслужив уважение земляков. А на старости лет из-за жадности и беспринципности своих родственничков оказалась втянута в эти неприглядные дрязги, подписывая всяческие обращения к властям и выступая с облыжными обвинениями в адрес руководства колхоза.

Вот и сейчас в Архангельском суде находится очередной иск от ее имени с претензиями к родному колхозу им. Ленина. И если, паче чаяния, он будет удовлетворен, то хозяйство ждет процедура банкротства. При ней, как правило, происходит смена собственника, и хозяевами СПК сами колхозники уже не будут, а будет им какой-нибудь внешний управляющий. Такая вот подлянка землякам. Бог ей судья. «Ибо не ведает, что творит».

Александр Рожанский

Санкт-Петербург – Мурманск – Нарьян-Мар

По материалам газеты «На море и на суше» №1 (1)