Ровно двадцать пять лет назад, 15 февраля 1989 года, завершился вывод советских войск из Афганистана, и закончилась кампания, которая получила название афганской войны. В этот день по мосту Дружбы через реку Амударью в районе узбекского города Термез перешла последняя колонна техники, и генерал-лейтенант Борис Громов, который, по официальной версии, стал последним военнослужащим, покинувшим Афганистан, заявил, что за его спиной не осталось ни одного солдата. 

Пребывание Советской армии на территории Афганистана продолжалось 9 лет 1 месяц и 19 дней. По последним данным, за десять лет через горнило войны прошли 620 тысяч советских солдат и офицеров; погибли, пропали без вести и умерли от ран порядка 15 тысяч человек. 

Решение о вводе войск было принято на заседании Политбюро ЦК КПСС 12 декабря 1979 года, после многочисленных просьб афганского руководства о прямом советском военном вмешательстве, последовавших после череды мятежей в афганских провинциях. 

Вывод советских войск осуществлялся в соответствии с Женевскими соглашениями о политическом урегулировании в Демократической Республике Афганистан. 

Для редакции «Няръяна вындер» день вывода советских войн из Афганистана стал хорошим поводом вспомнить главного редактора газеты Леонида Богачука, к сожалению, уже ушедшего от нас. 

Его биография была биографией настоящего мужчины. Было в ней многое – служба на атомной подлодке, работа по ликвидации чернобыльской аварии, комсомольская стройка, беспокойные журналистские дороги, Крайний Север. Был и Афганистан, который для него стал не только войной, но и местом, где Богачук нашел самую большую любовь в своей жизни. 

Мы встретились с супругой Леонида Александровича – Розой Аннаевой, которая тоже является ветераном боевых действий в Афганистане и живет сегодня под Санкт-Петербургом. 

Предыстория. Как все начиналось 

– В 1981 году я защитила в Москве кандидатскую диссертацию в институте языкознания Академии наук СССР, моей специализацией были тюркские языки: фарси и дари, это, как я теперь понимаю, и определило всю мою дальнейшую жизнь, – начинает рассказ Роза Ханмамедовна. – Я очень хотела поехать на практику в Иран, но туда было сложно попасть, да и не советовали мне этого делать. Но взамен в Обществе дружбы СССР предложили на два года поехать в Афганистан. Там были туркменские колонии. Я по национальности – туркменка, и страна не показалась мне совершенно незнакомой. Я согласилась. Моей главной целью был сбор материалов для докторской диссертации. 

Помню, должна была лететь 15 ноября 1982 года. Но в это время умер Брежнев, и поездку отложили до 24 ноября. Все это отпечаталось у меня в памяти, хотя вам, быть может, и покажется незначительным. Но для меня все это имеет значение. 

И вот я в Кабуле. Меня определили на работу в Дом советской науки и культуры, неподалеку от советского посольства. Я заведовала библиотекой. 

Сначала жили в каком-то бараке. А к Новому году переселились в новое здание, все его так и называли – новый дом. Очень необычное по своей конфигурации сооружение, архитектором был киприот, строили афганцы, контролировала процесс ФРГ. Мы там и жили, и работали. 

Бомбежки были каждую ночь. Мы занавешивали окна темными занавесками, на небе были видны трассеры пуль. Вот авиабомбежек в Кабуле не было, у душманов не было авиации. Только к концу моего пребывания появились «стингеры», и они стали сбивать наши вертолеты. 

Дом советской науки и культуры был рассчитан на работу с афганским населением. Просветительство было одной из наших важнейших задач. Работали курсы русского языка. Нам присылали много литературы. В Союзе книги были тогда в дефиците, а нам они приходили вагонами: учебная и художественная литература на русском языке и в переводах, шикарные художественные альбомы. Мы снабжали литературой школы и библио-теки всех провинций. Что сейчас сталось с этими книгами?.. 

Повторяю, СССР считал культурно-просветительскую миссию в Афганистане одной из главных. Создавались пионерские и комсомольские отряды. В провинции из ЦК ВЛКСМ каждый год направлялись группы молодых советских коммунистов – для работы с местным населением, в первую очередь для ликвидации неграмотности, для учебы. Способных молодых людей из числа афганцев отправляли в СССР в вузы, готовили педагогов, врачей, инженеров, культурно-просветительских работников. 

Люди, которые работали с местным населением, оформлялись советниками при центральном комитете Демократической организации молодежи Афганистана (ЦК ДОМА). Некоторые работали в аппарате ЦК ДОМА в Кабуле, некоторые были распределены по провинциям. Советниками были Леонид Богачук, Анатолий Макушев, которого должны помнить в Нарьян-Маре. Позднее, в начале двухтысячных, он работал первым вице-губернатором Ненецкого автономного округа. 

Первая встреча 

Леонид Богачук тоже прилетел в Кабул осенью 1982 года, но немного раньше меня. Был советником ЦК ДОМА по печати и издательству. 

В Афганистан приехал из Ленинграда. До командировки работал заведующим отделом в журнале «Костер». А еще раньше – первым секретарем горкома комсомола Ломоносова, это пригород Санкт-Петербурга. 

Говорил мне, что в Афганистан поехал по зову сердца. Это сегодня для молодых звучит странно, а тогда желание быть полезным стране, быть там, где труднее всего, помогать людям не было просто высокими словами, мы так жили и были так воспитаны. О деньгах думали меньше всего. 

До этого Леонид Александрович ездил на БАМ, был беспокойным человеком, всегда рвался туда, где происходили события. 

В Кабуле он издавал молодежную газету «Даравш-е Джованан», с дари это переводится как «Знамя молодежи». Он не знал языка, но у него был надежный переводчик-таджик из Душанбе, Мавлон Махкамов. Сейчас он работает в МИДе в Москве. 

Молодых журналистов-афганцев Богачук учил профессии. Ребята были очень любознательными, восприимчивыми, хорошо относились к СССР. 

Еще была газета для детей «Ситора» – «Звездочка», ее создал Богачук для пионеров и младших школьников. 

Газеты быстро стали популярными. В них печатали адаптированные рассказы Гайдара, роман «Как закалялась сталь» о Павле Корчагине писателя Николая Островского, «Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого. Нам говорили, что нелегально они доходили даже до Индии. Даже в провинции, занятые душманами, они попадали, и мы знали, что их там ждут. 

Однажды мне позвонил из Москвы друг Богачука, редактор московского журнала «Смена» Михаил Кизилов. Сказал, что вышла книга Леонида Александровича «Крейсер «Варяг». В «Литературной газете» на нее напечатали рецензию. В Афганистане купить «Литературку» было невозможно, ее привозили только нам в биб-лиотеку, и Кизилов попросил ее найти для Богачука. 

Леонид Богачук пришел за газетой. Первая наша с ним встреча была короткой, и я как-то даже не очень обратила тогда на него внимания... 

(Роза Ханмамедовна говорит тихо, скупо, часто умолкает, и понятно, что говорит она намного меньше, чем ей вспоминается. Глаза грустные, но лицо время от времени озаряется улыбкой – то нежной и ласковой, то чуть ироничной, то смешливой). 

Мы влюбились... 

У меня была в Кабуле приятельница-таджичка Саодат, переводчица из медицинского учреждения. Она пригласила меня в гости на свой день рождения. Но, как вы понимаете, шла война, действовал комендантский час, жителям нашего дома не разрешалось выходить без сопровождающих. Меня к ней отвезли на нашей машине. В разгар праздника, помню, вошел Богачук. 

Я к тому времени уже слышала о нем много хорошего: талантливый, много работает, хороший товарищ, всегда выручит и поможет. Было лето, стояла жара, а он пришел в теплом шарфе – был простужен. Я все посматривала на него и думала: «Какой интересный мужчина». 

День рождения Саодат почему-то отмечали два дня. И на другой день я не знала, как мне выбраться из дома, не было машины и сопровождающего. 

А Богачук неожиданно заехал за мной. На мне было белое платье, и он вдруг предложил в шутку: «Слушайте, давайте будем женихом и невестой». 

Это я теперь понимаю, что сразу ему понравилась. А тогда совершенно в шутку согласилась: «Давайте!» И некоторое время мы продолжали эту игру. А знакомые нам подыгрывали... С того момента мы стали встречаться. И все закончилось уже не шутливой, а настоящей свадьбой, хотя она произошла в СССР. 

Виделись мы очень редко, он много работал как журналист, побывал почти во всех провинциях, часто ездил в воинские части, дружил с военными, многие из них вызывали у него огромное уважение. Мы были знакомы с Борисом Громовым, Павлом Грачёвым, Русланом Аушевым. Я горжусь, что они называли нас друзьями. 

Но рассказывал Богачук и о том, как некоторые генералы выслуживались, чтобы получить награду, иногда ценою жизни солдат. Рассказывал о потерях, о предательстве, которое всегда идет рука об руку с подвигом. Ведь часто подвиг одних рождается там, где были трусость или предательство других. 

Во время командировок в провинции он не раз попадал в сложные ситуации, но никогда не говорил об этом, не хотел, чтобы я нервничала. Я случайно что-то узнавала. Ранений, к счастью, не было. Но был курьезный случай... 

«Ханум, я молчал как рыба» 

Однажды после приема в советском посольстве мы поехали на нашу виллу. Прав у меня не было, но Богачук пустил меня за руль. Это была какая-то тупая тяжелая машина. 

На последнем крутом повороте был милицейский пост, где стояли афганцы: военный и царандоевец (милиционер). Они неожиданно выскочили на дорогу, один стал размахивать автоматом и орать диким голосом: «Стой!» 

Я не справилась с управлением и с перепугу на приличной скорости врезалась в дерево. Резкая боль в ноге, кровь... Хорошо, госпиталь был метрах в пятидесяти. 

Я, несмотря на травму, быстро перебралась на пассажирское место, а Богачук побежал в госпиталь, но перед этим попросил постовых: «Посмотрите за ханум (госпожой)!» 

Пока он там бегал, искал санитаров с носилками, объяснял что-то, к посту подъехал патруль. 

Постовой говорит: «Ничего страшного, ханум за рулем была, в дерево врезалась, не умеет ездить, муж в госпиталь побежал. Все в порядке.» 

Патруль уехал, а царандоевец мне говорит на ломаном русском: «Ханум, не волнуйтесь, я ему ничего не сказал, молчал как рыба». Не знал, что я все понимаю... 

Оказалось, что я сломала коленную чашечку, порвала связки, меня прооперировали. Богачук переволновался за меня, практически жил со мной в госпитале, сам за мной ухаживал. Мы общались с ранеными солдатиками, у многих были тяжелые ранения, ампутации. Он подбадривал их, рассказывал истории из своей журналистской жизни, пытался поднять им настроение. 

Помню, там сестра была очень грубая, неприветливая, как-то повезла меня на рентген, дернула, толкнула неосторожно, я невольно вскрикнула. Как солдатики на нее накинулись, они-то знали, что такое боль... 

Мирная жизнь 

Вернулись в Союз мы с Леонидом Александровичем в декабре 1984 года. Он начал работать в Москве в оргкомитете Международного молодежного фестиваля, который состоялся в 1985 году. Люди нашего поколения помнят, какой это был невероятный праздник. 

В том же 1985-м мы поженились, уже официально, и вместе были до 2005 года, когда его не стало. 

После фестиваля уехали в Ленинград, снимали квартиру. Он вернулся в «Костер», много работал, писал рассказы, повести, публиковался. 

В 1990 году Богачук начал заниматься бизнесом, менеджерская жилка всегда в нем жила. Тогда это было совершенно новым делом, а ему всегда было интересно новое. Мы создали советско-британское предприятие «Автокомп»: пробовали все – делали газету «Деловое обозрение», которая одно время была очень популярна в Санкт-Петербурге, занимались издательской деятельностью, туризмом, торговали недвижимостью. Вот только к автомобилям не имели отношения, как может показаться из названия. 

Потом мы перебрались в Москву и создали с друзьями международную организацию по ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций, в том числе занимались и Чернобылем. 

Далее – Ненецкий округ 

После возвращения в Союз мы продолжали общаться с бывшими коллегами по Афганистану, поддерживали дружеские отношения и с Анатолием Макушевым. 

Однажды он спросил Лёню, не хочет ли он с ним поехать в Ненецкий автономный округ. Шел 2000 год, там готовились выборы губернатора. Леонид Александрович дал согласие. Так мы попали в Нарьян-Мар. 

Обычно мы с ним не расставались, но тут у меня сильно заболел брат, и я осталась. Летала в округ редко. Это было очень тяжело. 

После выборов Лёню пригласили работать в НАО, он организовал фонд поддержки окружных социальных программ. Так как фонд по уставу не имел права на предпринимательскую деятельность, мы создали его дочернюю структуру – фирму «Провинция Н», которая занималась реализацией бизнес-планов. Параллельно Богачук занимался журналис-тикой, писал рассказы, активно участвовал в политической жизни Нарьян-Мара. 

В 2003 году Леонид Александ-рович стал главным редактором «Няръяна вындер», работал в газете не так долго, но был очень увлечен, рассказывал, как и что делает, как надо развивать газету, вообще прессу. 

Он говорил: мой главный принцип – не надо руководить журналистами, мое дело помочь каждому раскрыть талант, развить способности, творческого человека не должны стеснять бюрократические и административные рамки. Бездельники и бездари уйдут сами, им будет скучно, неинтересно, некомфортно, коллектив их вытолкнет. Зато потом останется команда единомышленников. 

Я надеюсь, что он оставил о себе добрую память в газете. Мне до сих пор передают приветы Танечка Бобрикова, Света Кураева, Ирина Ханзерова, Катя Булыгина. 

В этом году, я знаю, газета отмечает свой 85-летний юбилей. Юбилей отмечает и Ненецкий автономный округ. Всем людям в НАО хочу пожелать здоровья, счастья, благополучия. Ненецкий округ был частью нашей жизни, ему были отданы последние годы Леонида Александровича, он там с удовольствием и счастливо работал, у него там были друзья... 

Леонид Богачук 

Амур идет первым 

(Из «Афганского дневника») 

Большой черный пес бросился молча. Только ударившись в прыжке о металлическую сетку так, что задрожали стенки вольера, он хрипло залаял на чужого. 

Я подошел вплотную и сел, прижавшись к сетке. Амур задохнулся от ярости. Казалось, он был готов клыками рвать железные нити, но, увидев, что его проводник, рядовой Юрий Чернышев, разговаривает со мной вполне дружески, сразу успокоился. 

– Хороший Амур, ай хороший, – сказал я. 

Амур привалился к моему плечу с той стороны сетки. На всякий случай, он отвернулся, стараясь, наверное, не показать, как ему приятны мои слова. 

– Не удивляйтесь его благодушию, – сказал Юра. – Он дрессирован на работу не в караульной, а в минно-разыскной службе. Здесь надо доверять людям. Я, например, у него уже третий... 

Юра запнулся, подыскивая слово. 

– Хозяин? – подсказал я. 

– Нет, хозяин у него один – Гена. А я уже третий, кто здесь с ним работает. Хороший пес, понимающий. 

– Медалист?

– Считайте – орденоносец... 

Амур появился в Афгане полтора года назад. В сопроводительном документе значилось: «Восточно-европейская овчарка, окраски черной, рождения 7.09.1979. Принадлежит Мотылькову Геннадию Геннадиевичу. Город Горький, проспект Кораблестроителей, д. 15, кв. 64». 

В первую же неделю рядовой Гена Мотыльков, его верный друг, с которым они когда-то вместе пошли в военкомат, отправились сопровождать колонну в один из горных кишлаков. Афганские грузовики везли зерно, которое следовало распределить среди населения. Приближалась весна, а дехкане, только что получившие землю, не имели семян. 

У контрреволюции много жестоких уловок. Не дойдет колонна до места – и дехканин сам на коленях приползет к богачу: будь милостив, сеять нечего. Зерно бедняку дадут, но под такие проценты... И будто не было революции, земельно-водной реформы! А то еще заставит феодал в виде платы пособничать басмачам. 

Но колонна прорвалась сквозь засады. Впрочем, «прорвалась» – сказано не совсем точно. До сих пор помнят солдаты участок длиной всего в семь километров, между вторым и третьим мостами. Эти семь километров они шли сутки. А впереди колонны – саперы. Они идут открыто – в рост, проверяя каждый сантиметр дороги. Они, конечно, знают, что в любую минуту могут нарваться на засаду, понимают, что сапер для душмана – цель номер один. 

После двух часов работы собака должна отдыхать, потом еще перерывы – через каждые два часа. И отдых на все жаркое время суток. Амур работал чисто. И хотя был новичком, меньше других собак отвлекался на грохот двигателей броневого сопровождения и не очень боялся обстрелов. Он бесконечно доверял своему хозяину. И если тот говорил: «Работай!» – Амур старался. Он лучше других умел находить итальянские пластиковые мины, где металла-то всего семь граммов – это боек взрывчатки. Он отыскивал самодельные фугасы, чему его никогда не учили...

 Сколько жизней они спасли с Геной, сказать трудно. Но даже если бы только одну... 

Однажды Амур обнаружил на дороге зарытый металлический ящик. В наушниках миноискателей, как говорят, зазвенело «плотно». Мина! Обычно, извлекая мину, Гена отсылал Амура. Но сегодня тот не послушался, сел у края дороги. «Устал», – сказали солдаты. Но Гена внимательно посмотрел на Амура и решил, что неспроста осталась собака. Что-то ее смущает. Принялись искать. Так и есть! Обнаруженная мина двумя тоненькими проводами соединялась с артилерийским снарядом, спрятанным рядом. Тронь ее – и прогремит взрыв. Противосаперная ловушка!

А потом были еще дела. Гена Мотыльков и Амур честно делали свою работу. И были они настоящими друзьями, и было в их дружбе все. 

Лежали однажды саперы Андрей Ванин и Гена Мотыльков с Амуром и Ральфом за камнем, пока афганские воины подавляли засаду бандитов. 

– Политзанятие по теме: «Мировой империализм против афганской революции», – заметил вдруг Гена. 

– Чего? – не понял Андрей. 

– Гранаты из-за реки бросают американские, слева бьет «бур» – английская винтовка, а мину мы только что обезвредили итальянскую... Урок политграмоты! 

Потом Гену ранили. Он был отправлен в Советский Союз на лечение. Амур два дня никого к себе не подпускал. Но уходила в путь очередная колонна, а у Ральфа была перебита лапа. Тогда Андрей вошел в вольер и сказал, как когда-то говорил Гена: «Работать надо...» И Амур ушел с колонной. 

Его и раньше любили солдаты, а теперь каждый старался сказать доброе слово. Только нашелся как-то шутник: «Где Гена? Вот, смотри, Гена идет!» Амур, оборвав поводок, бросился вперед, обежал колонну, обнюхал каждого солдата. Вернулся через час, уши прижаты, даже не скулил – плакал. Не было в солдатском лексиконе таких крепких мужских слов, которые в этот день не услышал бы шутник. Но Амур затосковал всерьез. 

Тогда Андрей пошел к Юре Чернышеву: 

– Ты еще в «учебке» дружил с Геной. Работай с Амуром... 

Много еще жизней спасли Юра и Амур. Но вот провод-нику пришла пора уезжать домой. Рядовой Юрий Чернышев, как положено, обратился по команде с просьбой демобилизовать и Амура. Командир вызвал Чернышева. 

– Собаку не отпущу, – твердо сказал он. – Понимаю, что иду на нарушение... А ты знаешь, сынок, сколько он мне еще людей сбережет? – Потом, помолчав, мечтательно сказал: – Отпустил бы, будь ему замена. А еще бы лучше – несколько таких же парней, как Гена, со своими собаками... 

Рядовой Мотыльков Геннадий Геннадьевич за мужество и героизм, проявленные при выполнении интернационального долга, награжден орденом Красной Звезды. Рядовой Чернышев Юрий Викторович представлен к государственной награде.

Источник: Няръяна вындер